Ежедневный мониторинг законодательства

Введение сборов с бизнеса может быть отложено до 2018 г.

Сборы за определенные виды деятельности обсуждались вчера на совещании у премьера Дмитрия Медведева, рассказали два федеральных чиновника. Было решено провести дополнительные консультации с бизнесом, говорят они. По словам одного из собеседников «Ведомостей», возможно, сборы появятся только после 2018 г. или от них вовсе откажутся. Об этом известно и сотруднику мэрии Москвы. Пресс-секретарь премьера Наталья Тимакова отказалась комментировать итоги совещания, сославшись на то, что оно было рабочим.

Ввести сборы для торговли, общественного питания, общественного транспорта и туристического бизнеса предложил сам Медведев, они должны были стать альтернативой налогу с продаж, против которого резко выступил бизнес. На прошлой неделе председатель комитета по бюджету и налогам Андрей Макаров внес в Госдуму проект поправок в Налоговый кодекс. Сборами по проекту должны ежеквартально облагаться 22 вида деятельности. С 2015 г. их было предложено ввести только в городах федерального значения — Москве, Санкт-Петербурге, Севастополе. Для их распространения были бы нужны отдельные федеральные законы.

Сборы поддерживает правительство Москвы, рассказывали чиновники. Они могут принести столичному бюджету до 30-40 млрд руб. в год, подсчитывал Минфин. Бюджет Москвы на 2015-2017 гг. составлялся без учета этих доходов, сообщил сотрудник столичной мэрии. О том, что поступления от сборов не заложены в бюджете Санкт-Петербурга на следующий год, сообщил и представитель петербургского комитета финансов.

Поправки в Налоговый кодекс должны были обсуждаться на бюджетном комитете Госдумы в прошлую пятницу — спустя два дня после того, как их внес Макаров (связаться с ним не удалось). Если законопроект будет принят, фискальная нагрузка на малый бизнес может превысить его совокупный доход, предупреждал президент «Опоры России» Александр Калинин. В письмах Медведеву, спикеру Госдумы Сергею Нарышкину и помощнику президента Андрею Белоусову он просил отклонить поправки. В итоге Макаров отложил рассмотрение на неделю, хотя от идеи не отказался, говорил он ранее. Это лучше, чем налог с продаж, объяснял депутат: администрировать проще и нагрузка распределяется равномернее.

Под сборы могут попасть около 70% малого и среднего бизнеса, предупреждал Калинин, но инициативы с предпринимателями не обсуждались. Предложение стало абсолютно неожиданным, согласен секретарь Общественной палаты Александр Бречалов: «Непонятно, почему их [сборов] именно 22 вида, а не 15 или 30». Необоснован и размер ставок, отмечал Калинин: для общепита площадью менее 50 кв. м сумма сбора превысит размер всех действующих налогов и сборов.

Нагрузка будет «катастрофической», согласен владелец ресторана в центре Москвы: для него она вырастет в 10 раз. Если к сборам добавить арендные платежи и зарплаты сотрудникам, то «ничего не останется», говорит он. Чтобы нагрузка осталась прежней, нужно нарастить оборот в 2,5 раза, подсчитывает собеседник «Ведомостей», в текущей экономической ситуации это невозможно. В 10 раз увеличатся платежи в бюджет и для владельца московской автомойки: в 2-3 раза за основной вид деятельности, остальное — за счет новых сборов за кафе и магазин при автомойке. «Придется поднять цены, но это отпугнет клиентов», — жалуется он; закрыть бизнес придется в любом случае.

Ставка сбора не превышает обычную налоговую нагрузку торгового предприятия, заверял министр финансов Антон Силуанов, больше станут платить только недобросовестные налогоплательщики: «Если платишь ноль, то будешь платить сбор. Если нормально платишь налоги, то сбор будет меньше» (его цитаты — по «Интерфаксу»). Ставки — предмет переговоров, говорил «Ведомостям» региональный чиновник, значения в законопроекте завышены. Базовый квартальный платеж на самом деле должен быть годовым, объяснял он, тогда они будут соответствовать ставке патента.

«Проект сырой», — признает федеральный чиновник. Вопрос сборов обсуждается, есть расчеты и детали, которые можно проработать, говорит и представитель Минфина. Министр экономического развития Алексей Улюкаев категорически против увеличения налоговой нагрузки вообще и на малый, и средний бизнес в частности, сообщил его представитель.

Каждый сбор нужно рассматривать по отдельности, призывает чиновник финансово-экономического блока правительства. «Понятно, что у регионов проблемы с поступлениями», — признает он, но никто не хочет снижать расходы бюджета.

Механизм не решит проблему несбалансированности муниципальных бюджетов, считает Калинин: введение сборов в одном муниципалитете будет стимулировать отток предпринимателей в другие, а поступления будут сконцентрированы в крупных городах.

Производителей, которые не соблюдают госстандарты при выпуске продукции, будут наказывать

В России создадут реестр бракоделов, которые, нарушая регламенты производства той или иной продукции, делают свой товар опасным для здоровья и даже жизни людей.

Сегодня около 80 процентов государственных стандартов (ГОСТов) добровольны. Хочешь - выполняй, хочешь - работай по своим правилам. И все равно они для бизнеса как кость в горле. Потребитель-то больше доверяет товарам, сделанным по ГОСТам. И возникают попытки смягчить требования стандартов.

Как заставить бизнес работать по правилам? Об этом наш корреспондент беседует с главой Федерального агентства по техническому регулированию и метрологии Алексеем Абрамовым.

Так, может, ввести уголовную ответственность за нарушение ГОСТов? Ведь нередко ими просто прикрываются!

Алексей Абрамов: Вы правы, существует большая проблема недобросовестного маркирования, когда производители используют знак ГОСТа как маркетинговую приманку, но в реальности стандарту не следуют.

Такие товары можно найти в любом магазине. Особенно

это касается пищевой продукции, там рынок совершенно открыт.

Однако, думаю, здесь необходимо в первую очередь объединить усилия всех контролирующих органов на потребительском рынке и просто системно реагировать на такие нарушения в рамках предусмотренных возможностей.

А если в результате нарушений причинен вред здоровью человека? Или он умер?

Алексей Абрамов: Для нас это предмет анализа юридически значимых фактов, которые могут стать основанием для отзыва из розницы всей партии товара. Как, например, это бывает,

когда обнаруживается, что в какой-то партии автомобилей существует риск заводского дефекта.

Но пока, к сожалению, банк данных нарушений техрегламентов у нас очень слабый.

К сожалению, сводной статистики нет, хотя она должна вестись по всем случаям причинения вреда, прежде всего при нарушении техрегламентов.

В чем же причина?

Алексей Абрамов: Нам просто не хватает тесного взаимодействия с другими контролирующими органами. С Роспотребнадзором, Ростехнадзором, Россельхознадзором, всего у нас порядка 30 разных контрольно-надзорных ведомств, из них кто-то больше, а кто-то меньше связан с рисками для людей.

Вот это сотрудничество будем налаживать в первую очередь. В свою очередь, ресурс с этой информацией мы хотим сделать доступным для всех госорганов. В части информации об опасных товарах он должен быть открыт и потребителям. Если кто-то "травит" народ, то народ должен знать, кто его "травит" и чем.

Когда мы накопим такую информацию, увидим, что из года в год, скажем, растет число конкретных инцидентов, тогда появятся основания для введения жесткой сертификации или иного ужесточения регулирования, чтобы на рынок попадало меньше "фальсифицированного" товара. Мы хотим создать надежный, действенный аналитический инструмент для принятия взвешенных государственных решений в этой чувствительной области.

Дело не только в усилении ответственности. Например, за рубежом контролеры от разных органов не идут друг за другом в один и тот же магазин. Зато проверяющий, если он видит очевидные нарушения за рамками его компетенции, без внимания их не оставит, позовет уже профильного специалиста, который разберется в деталях.

С другой стороны, в Европе даже при внеплановом контроле никто не станет предупреждать владельца магазина о том, что кто-то пожаловался на конкретное нарушение и к нему придут. Инспектор может прийти в любое время. У нас внезапные проверки исключены, даже при внеплановом контроле требуется предупреждение. Поэтому у бизнеса всегда есть возможность избежать ответственности.

Алексей Владимирович, когда в Госдуме обсуждали законопроект о стандартизации, один из депутатов потребовал вернуть стандартам обязательное значение. А вы как считаете?

Алексей Абрамов: Во-первых, уточню, что та часть добровольных стандартов, которые лежат в основе технических регламентов, в подавляющем большинстве случаев беспрекословно исполняются. Это стандарты, обеспечивающие безопасность продукции и позволяющие производителю выйти на рынок по простым, понятным всем правилам.

Применение остальных стандартов, а это 70-80 процентов фонда этих документов, не регламентировано.

Почему все-таки значительная часть стандартов, которые не входят в "тело" техрегламентов и не являются обязательными, не востребованы бизнесом в России? Неужели дело в элементарной неосведомленности?

Алексей Абрамов: Беда нашей экономики в том, что для собственников, менеджмента большинства российских компаний важно, чтобы была огромная маржа и очень быстрая окупаемость. За скобками остаются приоритеты, существенные в долгосрочной перспективе. В том числе пренебрегается экономическое значение стандартизации.

Наверное, в тучные годы это можно было понять. Но когда на счету каждая копейка, нужно быть более рачительным к распределению своих ресурсов. И имеет смысл потратиться сейчас, чтобы построить качественно другой бизнес. Мы просто пока не осознали до конца, что можно по копейке собрать рубль. Но Европа тоже к этому долго шла.

Саморегулируемые организации в этом помогают?

Алексей Абрамов: Конечно. Многие из них разрабатывают свои стандарты, и они заинтересованы в том, чтобы сделать их национальными. Особенно активны строители.

Да, действительно у нас в менталитете сидит еще с советских времен - раз ГОСТ, то он должен всеми исполняться. И это понятно, потому что мы все как потребители хотим иметь гарантию, что покупаем качественный товар. Но довольно наивно, на мой взгляд, рассчитывать, что применение прежних инструментов госрегулирования в новых экономических условиях будет столь же эффективным. И дело даже не в сложностях контроля. Нельзя через административный ресурс навязывать экономике то, что она сама никогда бы в жизни не сделала. Пользы это ни бизнесу, ни потребителям в конечном итоге не принесет.

Почему? Ведь стандарты - это наилучшие технологии и системы контроля качества.

Алексей Абрамов: Добровольность стандартов позволяет активным, продвинутым компаниям двигаться вперед, прописывать свои правила, новые стандарты - при этом не нанося прямого вреда тому бизнесу, который не может или не хочет стандартам следовать.

Но даже при добровольности стандартов они находят все большее применение. Вода камень точит. Потому что тот, кто разрабатывает и использует стандарты, все равно оказывается более конкурентоспособным - и в итоге именно он, а не "маргинальный" конкурент, остается в выигрыше.

А что будет с нашими стандартами в связи с созданием Евразийского экономического союза?

Алексей Абрамов: У нас уже есть стандарты, которые действуют на всем пространстве СНГ, и их количество будет и дальше расти. Здесь, правда, не все от нас зависит. Бывает, что стандарт, который мы уже разработали, "зависает" на стадии голосования, потому что к нему претензии у коллег из органов по стандартизации других стран СНГ.

И кто из них самый неуступчивый?

Алексей Абрамов: Нельзя сказать, что кто-то самый неуступчивый. Просто если у стран возникают опасения, что стандарт может нанести вред их промышленности, остановить конкретное предприятие, то мы стараемся находить компромисс, который позволит все-таки принять документ. Нам это важно для обеспечения единых правил на всей территории СНГ, потому что это дает возможность для кооперации.

И порой мы вынуждены ослаблять требования стандартов, чтобы коллеги могли по этим правилам тоже работать. Но обычно все же договариваемся, что через некоторое время придем к целевым требованиям. Классический пример - последовательное повышение классов экологичности по топливу, мы все прекрасно понимаем, что страны СНГ к ним по-разному готовы.

Насколько часто возникают такие коллизии интересов?

Алексей Абрамов: Это единичные случаи. У нас сохранились похожие технологические уклады, все мы выросли из одной большой экономики. По факту локомотивом в создании межгосударственных стандартов является Россия. Мы готовим большое количество таких документов, а наши коллеги оценивают свои технические возможности при дальнейшем применении таких стандартов.

А какие стандарты сейчас в России наиболее активно подтягиваются к международным?

Алексей Абрамов: В области строительства, электротехники, где у нас доля гармонизированных стандартов стремится к 100 процентам.

Уровень гармонизации постепенно растет, поскольку мы ежегодно обновляем около 10 процентов всего фонда стандартов. Сейчас гармонизированными являются уже 50 процентов стандартов.

Если мы видим, что объективно европейский стандарт лучше и он точно нам не навредит, мы его принимаем и продвигаем на уровень СНГ. На мой взгляд, гораздо важнее, сколько стандартов проходит от России на международный уровень.

Разве мы не только перенимаем чужие стандарты?

Алексей Абрамов: Вот интересно, что даже некоторые наши мощные предприятия просто не знают, что можно предложить свой стандарт, доказать, что по этим правилам должны работать во многих странах мира.

Мы уже уговорили крупнейшие нефтяные и газовые компании участвовать в работе Международной организации по стандартизации (ISO) и Международной электротехнической комиссии. Мы очень благодарны им за это. Крупным компаниям, ориентированным на экспорт, проще понять выгоду от продвижения своих стандартов на международных площадках.

Будем работать еще с рядом компаний, чтобы вывести их на эту арену. Хотя будет лучше, если объяснять, зачем нужна стандартизация и почему надо вкладываться в продвижение стандартов на международный уровень, будет не государство, а коллеги по бизнесу.

Почему участие наших экспертов в ISO так важно?

Алексей Абрамов: Именно в международных стандартах заложена вся "соль" дальнейшей конкурентной борьбы за глобальный рынок.

Сейчас мы определяем работу девяти технических комитетов ISO и трех комитетов Международной электротехнической комиссии. Там мы ведем секретариаты, руководим технической работой. И, конечно, мы заинтересованы в расширении влияния России в международных организациях. Но это нельзя делать административно. Я не могу взять и просто назначить туда сотрудников из Росстандарта. Там должны работать специалисты из компаний, которые глубоко знают технологический процесс.

Но пока не все наши, даже крупные, компании готовы нести расходы по содержанию "российских" комитетов в ISO. Здесь, помимо того что вообще сложно "раскачать" бизнес, сказываются нехватка специалистов и языковые барьеры. Естественно, туда надо ехать человеку, владеющему как минимум английским языком. А лучше - еще и французским.

А вот Китай, например, активно занялся повышением своей влиятельности в ISO. Китайские коллеги спонсируют эту деятельность активно - поддерживают своих экспертов, готовых работать в ISO. Это позволяет использовать международную стандартизацию для расширения экспансии китайских товаров на глобальные рынки. И новым президентом ISO со следующего года будет представитель Китая.

Депутаты ужесточили антиофшорное законодательство

Россия ежегодно недосчитывается 1 трлн рублей налоговых поступлений из-за сокрытия доходов в офшорах. Меры по борьбе с бегством наших компаний в тот или иной "налоговый рай" зрели в Госдуме целых два года. И вот наконец поручение президента выполняется - антиофшорный законопроект прошел первое чтение. Депутаты объяснили, что борятся не только за доходы казны, но и против влияния Запада на российский бизнес.

Еще в 2005 году, выступая перед Федеральным собранием, президент РФ Владимир Путин поручил разработать меры по возврату капиталов из офшоров. В 2012 году он повторил требования, сообщив, что 9 из 10 существенных сделок, заключенных крупными российскими компаниями (включая, кстати, и компании с госучастием) заключаются за рубежом и не регулируются российским законодательством.

Однако до конкретики дело дошло только сейчас - в конце октября антиофшорный закон был внесен группой депутатов из разных фракций. Почему так долго думали? Это на заседании объяснил председатель комитета по бюджету и налогам Андрей Макаров ("ЕР"). По его словам, обсуждение президентской задачи с бизнес-сообществом свелось "не к тому, как улучшить содержание закона, а как сделать так, чтобы закон не принимался по возможности еще один год".

Лоббизм со стороны бизнесменов объясним - по экспертным оценкам, которые приводились на "пленарке", под иностранной юрисдикцией находится аж 95 процентов крупной российской собственности. Специалисты из МВД подсчитали, что через офшорные счета из России были выведены за последние полтора года суммы, превышающие 10 процентов ВВП! По прогнозам, сумма оттока капитала до конца года достигнет 120 млрд. долларов.

Однако в условиях давления санкций, проблем с экономическим ростом и снижения цен на нефть удалось наконец-то "продавить" антиофшорные меры. И то - с переходным периодом до 2017 года.

Итак, законопроект предусматривает введение налогообложения для иностранных компаний, контролируемых российскими собственниками. "Контролирующим лицом" будет считаться российское физическое или юридическое лицо, если доля его участия в организации превысит четверть. Для контроля компании со стороны нескольких человек прописаны отдельные нормы.

С 2015 года, когда законопроект вступит в силу, эти "контролеры" обязаны будут в месячный срок предоставлять в налоговые органы уведомления о своем участии в иностранных компаниях. Конечно же, возникает и обязанность декларировать и подтверждать их прибыль.

"Ответственность за то, что кто-то попробует и дальше скрывать имущество, свои доходы в офшорах, наступает по закону только с 2017 года, - объяснил Андрей Макаров, - то есть авторы дают время для того, чтобы этот выбор сделан был сознательно. Но при этом они совершенно справедливо ставят вопрос о том, что уже с 1 января возникает обязанность дать информацию, то есть раскрыться. А вот дальше, где ты хочешь работать, в России, в офшорах, за границей - это твое право на выбор".

Авторы законопроекта верят, что бизнес прислушается: по крайней мере 20-30 процентов от убегающих из страны капиталов вернутся на Родину в виде налогов. "Закон будет препятствовать необоснованной налоговой выгоде крупного бизнеса в ущерб интересам страны", - уверен докладчик по инициативе Денис Вороненков (КПРФ). Но "отсечь экономику от офшорного зазеркалья" нужно не только в целях восстановления справедливости и увеличения доходов казны, уверил он. Дело в том, что "западные политики могут при помощи офшорных рычагов надавить на российских олигархов".

"В офшорах налогов можно платить в разы меньше, а банки и трасты никогда не выдадут истинного владельца капитала, - объяснил депутат.- Но если западные олигархи переводят туда только прибыль от заработанного, то наши - целиком все финансовые активы. И производства, расположенные в России, полностью принадлежать зарубежным структурам и не подотчетные нашему налоговому законодательству. И мы можем только догадываться, как наши крупные бизнесмены будут себя вести, боясь потерять свои миллиарды".

Вороненков привел в пример Украину, где миллиардеры вывели почти всю страну в офшоры - люди мерзнут, а у государства нет денег, чтобы заплатить за газ.

Депутат от "Справедливой России" Михаил Сердюк заметил, что бизнесмены бегут в офшоры не от хорошей жизни. Одна из причин - незащищенность бизнеса в России от враждебных поглощений, в том числе с использованием госструктур. "У вас телега бежит впереди лошади - не даем бизнесу условий для возврата", - заявил он. В ЛДПР тоже заметили, что одного такого закона для выполнения задачи президента не хватит.

Однако глава комитета по бюджету урезонил коллег: "Хватить оправдывать воровство, бегство денег за рубеж недостатками правоохранительной системы!" Борьба за ее совершенствование, по его словам, не отменяет необходимость принять столь важный для страны законопроект. В окончательном чтении депутаты намерены одобрить его до 1 декабря.

Впрочем, на том же пленарном заседании были также поддержаны инициативы, делающие более привлекательным ведение бизнеса в России. В первом чтении был принят законопроект о предоставлении "налоговых каникул" индивидуальным предпринимателям, перешедшим на упрощенную или патентную системы налогообложения. Освобождать от налогов их будут на срок 1 или 2 года (по выбору местных законодателей) в течение 2015 -2020 годов.

Куда проще будет и бизнесу в новых регионах страны - в первом чтении одобрена инициатива о создании в Крыму и Севастополе свободной экономической зоны сроком на 25 лет. Речь, в частности, об облегчении налогового режима и упрощении въезда интуристов.

Деловые люди ждут поручения

На первый взгляд - парадокс. И власть, причем на самых высоких уровнях, и бизнес, в лице его ведущих представителей, полностью согласны: наши деловые люди остро нуждаются в поддержке и надежной защите.

Нормальный бизнес-климат в стране - основа устойчивого экономического развития. При этом высокие стороны не просто согласны. Принимаются нужные, правильные решения. Но когда дело доходит до нижних ступеней чиновничьей лестницы, почему-то включаются тормоза. И бизнесмены, особенно среднего и малого калибра, оказываются для чиновников в лучшем случае безразличны. В худшем - на них смотрят как на потенциальных преступников. Отчего так происходит и как можно поправить ситуацию? Член президиума Ассоциации юристов России Михаил Барщевский решил выяснить это в разговоре с Уполномоченным при президенте РФ по защите прав предпринимателей Борисом Титовым.

- В прошлом году тобой была инициирована предпринимательская амнистия, которая и была объявлена. Какой эффект она оказала на предпринимательскую деятельность и инвестиционный климат?

Борис Титов: Идея амнистии стала сильным толчком для улучшения именно делового климата и защиты интересов предпринимателей. К сожалению, эффект от самой амнистии оказался не столь значительным. Безусловно, она радикально изменила жизнь многих людей, особенно тех, кто вышел на свободу. Правда, тем, кто был осужден по четвертой части 159-й статьи, приходилось проходить переквалификацию, таких оказалось порядка тысячи человек. А предпринимателям, еще только находящимся под следствием, необходимо было возместить нанесенный ущерб. Причем размер ущерба устанавливался не судом, не экспертизой, а самим следователем. Подследственный даже не мог обратиться в суд, он должен был либо пойти на поводу у следователя и погасить столько, сколько он скажет, либо оставаться подследственным дальше. Естественно, никто не хотел гасить ущерб, который еще не доказан судом. Тем более, что могло быть возбуждено другое уголовное дело по какому-нибудь другому эпизоду, и, конечно, люди чувствовали себя неуверенно и не подавали ходатайство об амнистии. Именно поэтому людей, амнистированных на стадии следствия, оказалось очень мало. В результате под амнистию попали всего 2466 человек. Нам надо совершенствовать уголовное законодательство. С этой целью мы подготовили ряд предложений, которые изложили в докладе уполномоченного президенту страны. Некоторые инициативы затрагивают вопросы уголовного преследования бизнеса и предлагают варианты улучшения нынешней ситуации. Я думаю, что в ближайшее время они будут обнародованы.

- Ты говоришь о докладе, представленном президенту в мае? И каковы его последствия?

Борис Титов: Президент расписал мой доклад правительству для того, чтобы оно приняло соответствующие меры и представило свои предложения. На многочисленных совещаниях в правительстве пока никто наши предложения не отверг, 49 из них уже завизировано. Но всего с нашей стороны было 217 инициатив. Поэтому работа в самом разгаре. К сожалению, в правительстве так организовано, что каждое наше предложение оформляется как поручение председателя правительства определенному министерству или ведомству, которое должно его изучить и завизировать.

- Тебя не удивляет система, при которой ведомство или чиновник вначале должны согласиться с тем, что это поручение предназначается именно ему?

Борис Титов: В бизнесе так никогда не бывает, чтобы подчиненный согласовывал с руководителем поручение выпустить ту или иную продукцию. Конечно, руководители должны понимать суть производства для того, чтобы давать указания. Тем не менее от этого не должна зависеть судьба поручения.

- По-моему, порядок должен быть ровно обратный. Возьмем завод: директор дает поручение выпустить продукцию, начальник цеха, получив поручение, приходит к директору с докладной запиской и в ней объясняет, почему это невозможно. Директор, если он разумный, отменяет или изменяет поручение. У нас же телега впереди лошади стоит: сегодня директор, прежде чем дать поручение, идет к начальнику цеха, ищет его согласия. Начальник цеха отвечает, что не согласен, не хочется станки переналаживать, и директор не может в силу регламента дать поручение, с которым начальник цеха не согласен. А для чего тогда нужен директор завода?

Борис Титов: Поэтому на сегодня мы имеем согласованными предварительно только 49 поручений. Правда, многие вещи уже сейчас реализуются даже без поручений. Например, правительство серьезно задумалось о введении нового института, к которому можно отнести так называемых "самозанятых". Что необходимо сегодня, чтобы вернуть на рынок тех, кого мы сами изгнали, увеличив социальные платежи? Мы предлагаем максимально упростить их жизнь - как организационно, так и финансово: самозанятые - те, кто не имеет права найма на работу других людей, вообще не должны регистрироваться, ни как индивидуальные предприниматели, ни как малые предприятия. Достаточно, чтобы они просто купили патент. Могут шить, вышивать крестиком, печь, возить, только одно условие - не имеешь права брать людей на работу. Патент у тебя, сам работаешь.

- А если это семейный бизнес?

Борис Титов: Глава семьи берет патент. Но он никого не нанимает. Например, по этой простой схеме можно будет открыть семейное придорожное кафе. И это уже нашло отражение в принятых решениях, правительство уже рассматривало этот вопрос. Другие - пока нет. Например, касающиеся того же малого бизнеса. Одна из проблем в том, что местные органы власти вообще никак не зависят от того, приходит к ним малый бизнес или нет, потому что от него местные бюджеты практически ничего не получают. Поэтому мы предложили следующее: если налоговые поступления в региональный или федеральный бюджет от специальных налоговых режимов для малого бизнеса увеличиваются, то 75 процентов разницы, превышающей прошлогодний показатель, поступает в местный бюджет. Мы не предлагаем делить то, что есть сегодня, но если увеличится количество малого бизнеса и тех сумм, которые они платят от своих специальных режимов, 75 процентов от суммы этой прибыли надо оставлять в местном бюджете. Пока это предложение находит понимание и, может быть, действительно, будет реализовано. Еще одна большая проблема - это кадастровая оценка недвижимости. Мы предложили режимы досудебного урегулирования подобных споров. В результате было принято изменение в законодательство, предоставляющее 3 месяца на поиск консенсуса в досудебном порядке. Уже сейчас при местных органах власти, например в Москве, создаются комиссии, в работе которых мы тоже будем принимать участие.

- Патенты для самозанятых - это прекрасно, но кто выйдет из тени если хотят малый бизнес обложить дополнительными сборами и весьма существенными?

Борис Титов: Абсолютно возмутительная история с этими сборами. Сейчас принятие поправок в Налоговый кодекс отложили. Будем биться чтобы их вообще не приняли. Если их введут, то в Москве и Санкт-Петербурге бизнесу будет очень и очень трудно, а в регионах малый бизнес будет просто обанкрочен. В результате малые предприниматели или закроются или уйдут в тень, а значит вырастет взяточничество, коррупция, криминал. И ведь те суммы, которые надеются собрать - совершенно ничтожны. Что такое для нашего бюджета 50-70 миллиардов рублей. У нас счет идет на триллионы. И ради этих "копеек" мы гробим малый бизнес, лишаем людей заработка и доступных повседневных услуг. Особо плохо, что была попытка протащить эти нормы без какого-либо общественного обсуждения, без консультаций с бизнес-ассоциациями. Так что против этих сборов мы будем стоять стеной.

- Как бы ты оценил второй год своей работы на посту уполномоченного? Он был более или менее продуктивным, чем первый, и что было сложнее - начинать строить институт или его развивать?

Борис Титов: Начало было сложнее, потому что поток жалоб начался с первого дня, и я не знал куда бежать, с кем работать, не была выстроена система. Но, слава богу, институт выстроили, и теперь он работает, как машина. Не могу сказать, что всегда как "мерседес", но, по крайней мере, ездит исправно. Главное, что удалось сделать, ни одна жалоба не остается нерассмотренной, и тем, чьи права нарушены, мы реально помогаем. Региональные уполномоченные есть во всех 85 субъектах Федерации, принято 76 региональных законов и федеральный закон, предоставляющий мне определенные полномочия, причем готовятся изменения, которые эти полномочия увеличивают. И, пожалуй, самое ценное, чего мы добились, - создание института общественных помощников, без них было бы вообще никуда. Функции общественных представителей прописаны в законе, они нам помогают, проводят экспертизы, профессионально отделяя правильное от неправильного. К сожалению, поступает большое количество обращений и от людей, которые не заслуживают помощи. Они пытаются использовать наш институт в своих корыстных целях, когда сами нарушают закон. Такие случаи надо выявлять и пресекать, и в этом нам на общественных началах помогают юристы и адвокаты.

- У тебя недавно возник конфликт с коммунистами. Ты заявил, что считаешь неправильным предоставлять молодым семьям жилье, а коммунисты чуть ли не потребовали твоей отставки за такое святотатство. Объясни, пожалуйста, что ты конкретно имел в виду и чем этот конфликт закончился?

Борис Титов: Отвечая на последний вопрос, скажу: ничем. Все куда-то испарилось, по крайней мере ни о каком письме президенту я ничего не знаю. Но мне это было немножко смешно, потому что коммунисты ратовали за то, чтобы жилье в собственность передавалось, т.е. это должна быть частная собственность - все перевернулось у нас с коммунистами. Ну а ратовал я за мобильность населения. Мы хотим улучшить деловой климат, но признаем, что в нашей стране все прикованы к своему месту жительства, потому что у всех в частной собственности квартиры. А молодежь должна быть абсолютно мобильна. Сегодня лучше условия на западе страны - работает здесь, вдруг стало лучше на востоке - едет на восток, юг и север тоже в зоне досягаемости. А приковывать молодежь собственностью в начале пути, значит, лишать людей стимулов к развитию. Сколько проблем в моногородах, где молодые люди имеют квартиру, а работы уже нет, но они об отъезде думают только в последнюю очередь. Потому что продать квартиру не могут, там, где нет работы, нет и покупательского спроса. А если они не могут продать квартиру, соответственно не на что купить ее в том месте, где есть спрос. Поэтому, конечно, нужно арендное жилье. Вообще, я считаю, что молодым помогать не надо и даже вредно, потому что они должны сами заработать и на хлеб, и на будущее, и своих детей будущим обеспечить. Если уж помогать кому-то, то только старикам: своим родителям, пенсионерам, которые не смогли накопить себе на жилье или на нормальное существование в старости. А молодым, если мы почему-то считаем, что они не способны себя обеспечить и надо улучшать демографию, повышать рождаемость в стране, лучше помочь с арендой. Мы уже давным-давно предлагали, чтобы некоторым социальным слоям, которым необходима п